Глава 8. Чуть цивилизации
Следующий день объявили дневкой – по причине неполного соответствия механической части рейда своему прямому предназначению – переносить плоть людскую от точки до точки с наименьшими материальными потерями.
Весь лагерь, зажатый в отрогах Хибин, напоминал собою базу МТС за два дня до начала посевной – все, что можно, либо про%:бано, либо у%№ячено, но поля должны быть засеяны! Иначе – всех к стенке! Стучали кувалды, шипела чалая сварка, джиперы метались со всякими металлическими суставами своих коней на плечах. Особо впечатлила некая часть подвески К-5, габаритами и весом смахивавшая на ответственную деталь карьерного экскаватора, но, тем не менее, согнутая в ленту Мебиуса хибинскими каменюками и правой тапочкой пилота.
Черный Слон пережил Затерянный Мир почти без потерь – связанную в узелок защиту дифференциала списали на естественную убыль. Так что экипаж его вполную использовал законную возможность тихо оттягиваться на фоне Хибин. Искупались в ледяной, хрустально чистой речушке, побрились, выгребли из машины залежи пустых бутылок, сигаретных пачек, пакетиков из под супа и прочего детрита. Распрямили на камне заднюю рулевую тягу –традиционное упражнение экипажа Ленд-Ровера, развивающее физическую силу и смекалку. Под скупым северным солнышком разлеглись, как два тюленя, и сладострастно наблюдали за лагерем, копошившимся, словно разоренный муравейник.
Центр культурной программы кипел у Лехиной шишиги. Как парень обстоятельный, Леха приволок с собой караоки, и джиперский народ, по роду занятий своих тянущийся к высокому искусству, хрипло подпевал Апиной в микрофон. Группой поддержки выступала болгарка и издохший дизель ТурбоДеда – они попеременно перехватывали друг у друга сольную партию. Болгарка плевалась искрами, дизель – смесью соляры, масла и воды. Задний план оживлял Саня Дерюгин, хаотично перемещавшийся с осью отбора мощности. Ось упорно не желала принять форму, отличную от синусоиды.
Периодически над лагерем пролетал вертолет МЧС, утыканный фото-видеокамерами. Им то в радость поснимать – когда еще увидишь больший бордель в сердце Хибин… Специально для киношников, машины рейда (снимаю шляпу, последние из них прибыли под утро), устроили образцово – показательную колонну. Особо выделялся Деф 110 норвежцев – а ля Кэмел Трофи, весь такой желтенький, на багажничках, кенгуринчиках, шнорхельках…
Ну а последнее, что помню в этот день – давили с Заей черноголовку и матерно ругали соллихаловский диференциал. Да, Марека еще встретили глубоко ночью – мост ему таки привезли…
Утром по хорошей дороге выдвинулись в сторону Ловозер. Посетили город славный Апатиты. Ну что вам сказать о центре горноруднодобывающей промышленности Северо-запада России? Ну стоит он там. Основой финансово-кредитной деятельности служит далеко не твердый рубль – а некие купоны, на кои и отоваривается рабочий люд в многочисленных чипках. Особо хорош был пример теории деда Энгельса в некоем лабазе, где пополнял экипаж Диско запасы живой воды. Имелся там кондитерский отдел, торговавший пирожными, размером не более, чем сальник полуоси Диско, и ассортиментом, выраженным простым числом три. Вперевес скудному ассортименту кондитерских изделий на полках (без ценников, сертификатов, акцизных марок и прочей лабуды) томились растворы спиртуозы, ласково обозванные – «Северное Сияние», «Белая Ночь», «Хибинский Рассвет», и даже ординарная «Столичная». Химическая формула их была идентична – ректификат плюс водопровод. Менделеев тихо отдыхает – он и думать не мог, что Этим не только нельзя протирать неответственные части механизмов… К этому-то отделу и не порастала ягелем народная тропа. Суровые апатитские мужики, с прорисованными рудной пылью морщинами на лицах, протягивали трясущейся (от отбойного молотка, плохого не подумайте) рукой два купона, - «Сто и пирожное». Шалманщица вопросов не задавала, - чревато, можно и в бубен схлопотать, - плескала в мензурку, мужичок отходил, сытно заглатывал сотку, смахивал следом пирожное, и, сунув руки в карманы необъятного ватника, удалялся. Да-да, именно удалялся. В этом исходе его более было гордости, чем у англицкого пэра, вышвырнутого с верхней палаты за растление малолетней…
Я не смеюсь над тобой, Россия, я плачу…
Колонна вытянулась перед броском. Из ее стройного кильватера выпала пара пепелацев, сказавших гордое «Ша!» дальнейшим препятствиям. Сдулись норвеги. Пилот их на смеси ломаного английского с неменее ломанным русским сообщил нам – «Да уа , парны , на дис каре еще и по Осло драивинг эври день. Мне, собственно, гуд лак до дому дотилипать…» К-5 аккуратно свинтил к обочине – с порюханным задним диффом и матами в сторону сервиса 4х4 в Москве – «Впаяли, суки, кривыми ручонками, счас приедем, порвем им энги на все вдруг…» Жаль, К-5 штука правильная, большая, красиво погибает…
А живые бодро попилили в сторону Умба–озера, – на берегах его обещано нам было положить живот свой, железа покрошить, винча пожечь, да и прочие милые сердцу джипера мелочи.
Под колесами грохотала стыками бетонка…
